«Кто ты, Пер?»
«Пер Гюнт» итальянского режиссера Антонио Латтелы — это постановка о хрупкости собственного «я» и силе женской любви. На четыре часа сцена «Старого дома» превращается в мир пугающих странствий. Привычный образ Пера Гюнта соединяется с образами Одиссея и Фауста — других искателей мировой литературы.
Сцена «Старого дома» пуста и наполнена ядовито-зелёным светом. На плюшевом теле оленихи сидит неряшливый Пер Гюнт. Рядом с ним главный тролль с картофельным мешком вместо ног. На авансцене, безумно глядя в пустоту, танцуют троллихи. Среди троих сгорбившихся, полуголых женщин, жутко покачивая бёдрами, появляется Ингрид, дочь короля. Во взгляде уверенность и страсть. Она мечтает, что скоро герой станет её женихом и отцом маленького троллёнка. Пер Гюнт растерян: жажда власти в нём борется со свободолюбием. «Будь доволен собою самим» — произносит король главное правило их народа. Мефистофель на краю сцены поворачивает голову и игриво улыбается. Рядом с ним рогатая женщина — Мать Природа. Она следит за Пером.
«Пер Гюнт» — вторая работа режиссера-постановщика Антонио Лателлы, художника Грациелла Пепе и хореографа Франческо Манетти в «Старом доме». Этот спектакль — странствие в поисках ответа на вопрос «Кто я?». Испугавшись ответственности, юный Пер бросает умирающую мать Осо и возлюбленную Сольвейг (обе они — Лариса Чернобаева), герой (Анатолий Григорьев) вынужден покинуть отчий дом. Из мира троллей и нищеты он отправляется в путешествие по реальным и нереальным мирам. Пер, как маятник, кидается из крайности в крайность, его ведёт Мефистофель (Тимофей Мамлин). Герой больше не слышит Голоса Природы (Валентины Ворошиловой). Мрачно-одетая женщина с рогами, напоминающая Рогатую мать-олениху из «Белого парохода» Чингиза Айтматова, покидает сцену.
Проходит половина спектакля и половина жизни: Перу Гюнту пятьдесят. Избегая троллей и нищеты, герой оказывается в мире успеха и богатства. На сцене ярко освещены тринадцать людей в одинаково выглаженных пиджаках и лакированных туфлях. Мефистофель стоит в центре, он задаёт ритм и движение. Под гудение и завораживающее пение актёры, синхронно двигаясь, изображают стрельбу из лука, броски гранат, взрывы, они буквально пляшут под дудку войны. Музыка затихает. Мефистофель рассказывает о том, как Пер опрокидывает стакан за стаканом, но самого Пера не заметить, все они — Пер. «Хотите есть? Хотите пить?» — хором произносят люди. Раздаётся три хлопка. «Мы рождены, чтобы наслаждаться. Так насладимся же!» — кричат они. Ещё два хлопка. «Я достиг успеха, потому что всегда был самим собой!» — горделиво произносят каждый. Это герою и предстоит доказать.
В новой интерпретации Пер предстаёт Фаустом, его невеста и мать — воплощением красоты и истины. Будто играя в аттической комедии или комедии эпохи возрождения, актёры постоянно напоминают, что всё происходящее — театр, правит которым Мефистофель. Но страдания Осе-Сольвейг и Пера всё равно заставляют публику верить и сочувствовать. Спектакль становится ритуалом, полностью погружает зрителей в свою атмосферу и приближает к катарсису, такому редкому в современном театре.
