Другой театр: «Юшка» театральной студии «Инклюзион»
Спектакль «Юшка» показывают на разных сценах Новосибирска и России уже три года, и за всё это время мне ни разу не удавалось на него попасть. Билеты раскупали мгновенно — кажется, что каждый пятый житель столицы Сибири знаком с сюжетом о жизни Юшки благодаря «Инклюзиону», а не школьной программе. В этот раз мне повезло: я успела купить билет и теперь разделяю всеобщее восхищение.
Юшка — помощник кузнеца, блажной и непохожий на других человек, который работает за гроши и живёт скромно, чтобы помочь девушке-сироте выучиться на врача. Взрослые и дети обижают Юшку, срывают свою злость на нём, когда в их жизнях что-то идёт не так, а Юшка отвечает добром и смиренно терпит все насмешки и увечья.
Артисты четырёх новосибирских театров и театральной школы «Инклюзион», в которой занимаются дети и взрослые с особыми потребностями, вместе с режиссёром и Анной Зиновьевой переводят «Юшку» в другое, не текстовое, а преимущественно невербальное измерение. Танцы, народные песни, звукоподражания, пантомимы и этюды органично соединяются в непростую историю жизни Юшки. Язык такого театра — это язык тела, и он бы не был таким выразительным и захватывающим, если бы текста в спектакле было больше.
Текст здесь звучит из динамиков, остаётся как бы за кадром, поэтому ему можно приписать служебную функцию — он помогает тем, кто не был знаком с литературным источником, ориентироваться в сюжете. Тем, кто читал Платонова, всё понятно и без слов.
Главная роль — роль Юшки — переходящая: парни из «Инклюзиона» сменяют друг друга, передавая голубовато-серую кепочку. Один из них помогает кузнецу, таская воду, песок и уголь, другой — куёт лошадь, третий — изображает Юшку, который уходит с котомкой хлеба из города.
Сценография спектакля максимально простая: по обе стороны от сцены сидят артисты, которые то превращаются в стаю котов, то в поток холодного воздуха, то в детвору, преследующую Юшку. Не зря в качестве сценического костюма для большей части артистов выбран чёрный верх и чёрный брючный низ: когда на сцене остаются только Юшка и его непосредственный начальник — кузнец — остальные артисты как будто бы становятся незаметными, работа предстаёт как главная составляющая жизни Юшки, неотъемлемая её часть, за которой много любопытных зрителей следят будто через замочную скважину.
Отсутствие декораций и минимальное использование реальных предметов вроде санок, лавочек и пары стульев воспринимается как задание для зрителя-соавтора: нужно включить воображение и представить, например, что перед вами не актриса, вспрыгнувшая на стул, а лошадь в стойле. Почувствовать себя одним из соавторов спектакля придётся и тогда, когда мать будет обращаться к дочери, отчитывая её за игры с Юшкой: эти риторические вопросы и обвинительная интонация напоминают множество диалогов с родителями, надо что-то сказать, но смелости не хватает (здесь же смелость ответить ограничивает зрительская позиция).
Спектакль заканчивается улыбками, аплодисментами, слезами. Уже на обсуждении после выяснится, что одного из Юшек зовут Миша — он знает все роли в этом спектакле и может заменить любого артиста при необходимости, что девочки из «Инклюзиона» очень любят выступать и ждут показов спектаклей на фестивалях, и главное, что выяснится для тех, кто не признавал Другой театр — захочется прийти ещё.
